Уровни научного знания эмпирический, теоретический, метеотеоретический

Оснований для выделения эмпирического и теоретического этапов в научном исследовании существует несколько. В частности, эти два этапа и уровня в научном исследовании различаются но гносеологической направленности исследования, по характеру и типу получаемого знания, по используемым методам и формам познания, по познавательным функциям, по соотношению чувственного и рационального коррелятов познания и ряду других признаков. По гносеологической направленности эмпирический и теоретический уровни исследования различаются тем, что на эмпирическом уровне познание ориентировано на изучение явлений и поверхностных связей между ними, без углубления в сущностные связи и отношения, а на теоретическом этапе познания главной гносеологической задачей является раскрытие причин и сущностных связей между явлениями. На этом и основано различие в познавательных функциях, реализуемых на этих этапах познания.

Главной познавательной задачей эмпирического этапа является описание явлений, а на теоретическом — основной познавательной задачей является объяснение изучаемых явлений.

Наиболее четкое различие между двумя уровнями познания проявляется в характере получаемых научных результатов.

Основной формой знания, получаемого на эмпирическом уровне, является научный факт и совокупность эмпирических обобщений. На теоретическом уровне получаемое знание фиксируется в форме законов, принципов и научных теорий, в которых и раскрывается сущность изучаемых явлений.

Соответственно различаются и методы, используемые при получении этих типов знаний.

Основными методами, используемыми на эмпирическом этапе познания, являются наблюдение, эксперимент, индуктивное обобщение. На теоретическом этане познания используются такие методы, как анализ и синтез, идеализация, индукция и дедукция, аналогия, гипотеза и др.

Различие между эмпирическим и теоретическим этапами познания проявляется также в различном соотношении чувственного и рационального коррелятов познавательной деятельности.

Прежде чем обсуждать этот вопрос, следует остановиться на проблеме соотношения пар категорий «чувственное — рациональное» и «эмпирическое — теоретическое». До становления в методологии и философии второй пары категорий первая пар категорий употреблялась в различных смыслах.

Прежде всего «чувственное» и «рациональное» использовались для обозначения двух видов познавательных способностей человека . Чувственная познавательная способность проявляется в ощущениях, восприятиях , представлениях.

Рациональность же проявляется и способности к понятийному мышлению, суждению и умозаключению. Во втором смысле «чувственное» и «рациональное» употреблялись для обозначения этапов и уровней познания, ступеней познания, типов знания. К настоящему времени второй смысл понятий «чувственное» и «рациональное» целиком закреплен за парой категорий «теоретическое — эмпирическое». «Чувственное» и «рациональное» характеризуют лишь познавательные способности человека, но не этапы или виды знания. В своем использовании в человеческом познании они не оторваны друг от друга. Не может быть чувственного знания как такового и рационального знания как такового, хотя можно выделять эмпирический и теоретический тины знания.

Соотношение же чувственного и рационального коррелятов в эмпирическом и теоретическом познании различное. В эмпирическом познании доминирует чувственный коррелят, а в теоретическим — рациональный.

Соответственно различное соотношение чувственного и рационального коррелятов находит свое отражение и в методах, используемых на каждом этапе. Ясно, что метод наблюдения, используемый на эмпирическом этапе, базируется в основном на чувственной познавательной способности, но в той степени, в какой наблюдение имеет целенаправленный характер, а его результаты фиксируются в языковой форме, оно включает в себя и использование рационального познания.

Аналогичным образом, поскольку на теоретическом этапе в основном используется способность к абстрактному, понятийному мышлению, в нем доминирует рациональный коррелят, но в той степени, в какой любое понятие ассоциируется с определенной совокупностью восприятии, представлений и наглядных образов, в нем присутствует и чувственная компонента.

Следует, однако, иметь в виду, что при всех различиях жесткой границы между эмпирическим и теоретическим познанием не существует. Так, эмпирическое исследование, хотя и ориентировано на познание и фиксацию явлений, постоянно прорывается на уровень сущности, а теоретическое исследование ищет подтверждения правильности своих результатов в эмпирии.

Эксперимент, будучи во многих науках основным методом эмпирического познания, всегда теоретически нагружен, а любая самая абстрактная теория должна всегда иметь эмпирическую интерпретацию. Но при всей неопределенности границ между эмпирическим и теоретическим знанием введение этих категории, безусловно, знаменовало собой прогресс в развитии методологии науки, поскольку способствовало конкретизации наших представлений о структуре познавательной деятельности в науке. В частности, использование этих категорий позволило уточнить структуру научного познания в целом, способствовало формированию более конструктивного подхода к решению проблемы эмпирического обоснования научного знания, привело к более полному выявлению специфики теоретического мышления в научном исследовании, позволило уточнить логическую структуру выполнения наукой основных познавательных функций, а также содействовало решению многих фундаментальных проблем логики и методологии научного познания. За последнее время советские философы внесли существенный вклад в разработку этих категорий.

Учитывая разработанность этих категорий, мы рекомендуем студентам для освоения их содержания обратиться к имеющейся литературе. В настоящее время отрицать фундаментальное значение этих категории в решении методологических проблем науки невозможно, даже принимая в расчет существование всех тех расхождений, которые имеются между различными авторами по вопросу об истолковании сущности и содержания категорий эмпирического и теоретического.

Однако следует заметить, что введение этих категорий и уточнение их содержания одновременно сопровождалось и молчаливым, имплицитным принятием допущения о дихотомическом характере этих категорий по отношению к общему представлению о структуре научного знания, т.е. предполагается, что теоретическое и эмпирическое являются базисными, исходными методологическими единицами, на основании которых только и возможно дальнейшее уточнение и детализация структурных представлений о научном познании, или, другими словами, предполагается, что дальнейшие структурные подразделения в научном исследовании возможны только внутри теоретического и эмпирического уровней. Все, что выходит собственно за рамки теоретического или эмпирического знания, к телу научного знания не принадлежит. При всей важности категорий эмпирического и теоретического такого рода дихотомическое представление о структуре научного знания к настоящему моменту исчерпало себя.

Внутренняя логика методологических исследований все чаще и чаще ставит на повестку дня вопрос о необходимости введения в методологию науки новой методологической единицы, смысл и содержание которой не сводимы к дихотомии эмпирического и теоретического. В этом новом базисном методологическом понятии фиксируется существование в науке еще одного, третьего уровня знания, который находится над теоретическим знанием и выступает в качестве метатеоретической , экстратеоретической предпосылки самой теоретической деятельности в науке. В западной литературе такого рода попытки введения в философию науки, наряду с категориями теоретического и эмпирического, новой базисной методологической единицы наиболее откровенное свое выражение получили в ныне широко известных методологических концепциях Т. Куна и И . Лакатоса . Т. Кун, не отрицая различия между теоретической и эмпирической деятельностью в науке, вводит принципиально новое базисное методологическое понятие «парадигма», в котором фиксируется существование особого типа знания в научном исследовании, отличающегося от теоретического знания по способу своего возникновения и обоснования. Хотя в концепции Куна в качестве парадигмы может выступать та или иная фундаментальная теория, становясь парадигмой, она приобретает такие новые характеристики, которые по способам обоснования и функционирования уже не позволяют считать ее теорией.

Парадигмальное знание не выполняет непосредственно объяснительной функции, а является условием и предпосылкой определенного вида теоретической деятельности по объяснению и систематизации эмпирического материала . Аналогичный смысл имеет и понятие «исследовательская программа», вводимое в методологию науки И. Лакатосом . Исследовательская программа также понимается Лакатосом как определенного рода метатеоретическое образование, содержащее набор исходных идей и методологических установок, обусловливающих построение, развитие и обоснование определенной теории. В литературе по методологии научного познания за последние 15—20 лет также возник целый комплекс понятий, в которых нашли отражение различные элементы метатеоретического или экстратеорстического уровня научного познания. Одним из первых попытку введения подобного рода понятия предпринял А. А. Ляпунов в одной из своих статей, посвященных выявлению особенностей строения научного знания. В частности, он предложил выделить в составе научно-теоретического знания такой элемент, как « интертеория ». К интертеорстическому знанию он относит «тот общий комплекс сведений, которые необходимо принимать во внимание при рассмотрении данной теории». Однако более широкое хождение в нашей литературе для обозначения метатеоретического фона научно-исследовательской деятельности получило понятие «стиль мышления». Первоначально понятие стиля мышления употреблялось в узком смысле этого слова и связывалось с фиксацией лишь отдельных сторон теоретической деятельности на разных исторических этапах развития науки. Так, Ю. Сачков, одним из первых в нашей литературе попытавшийся уточнить смысл этого понятия, связывает стиль мышления с определенными представлениями о структуре отношений детерминации и соответственно выделяет в истории пауки три стиля мышления: однозначно-детерминистский, вероятностно-статистический и кибернетический М. Борн связывает понятие стиля мышления с определенной системой взглядов на структуру субъект-объектных отношений в науке.

Однако со временем смысл понятия стиля мышления расширяется настолько, что оно становится по своему объему и содержанию сопоставимым с куновским понятием парадигмы, и в нем пытаются охватить всю совокупность метатеоретических предпосылок научно-исследовательской деятельности.

Именно так, например, определяет понятие стиля мышления С. Б. Крымский. Под стилем мышления он понимает определенный исторически возникший тип объяснения действительности, «который, будучи общим для данной эпохи, устойчиво выявляется в развитии основных научных направлений и обусловливает некоторые стандартные представления в метаязыковых контекстах всех фундаментальных теорий своего времени». Еще более широкое понимание стиля мышления содержится в работе Л. А. Микешиной «Детерминация естественнонаучного познания». Известного рода конкурентом понятия «стиля мышления» в литературе при фиксации метатеоретического уровня исследования выступает также понятие «картина мира». В работах некоторых авторов она определяется таким образом, что стиль мышления выступает лишь ее составной частью, хотя, как и понятие стиля мышления, первоначально картина мира понималась в узком смысле слова и связывалась только с фиксацией определенных исторически возникших представлений о структуре объективной реальности.

Наряду с понятиями стиля мышления и картины мира для фиксации метатеоретического (или интертеоретического ) уровня знания в литературе используются также такие понятия, как «собственные и философские основания науки» (С.Т. Мелюхин, Ю.А. Петров), «теоретический базис научного познания» (М. В. Мостепаненко ), «условия познания» (П.С. Дышлевый ) и др.

Сведение всех подобного рода понятий свидетельствует о том, что и в нашей литературе по методологии науки давно уже назрела необходимость выделения в составе научного знания того, что мы пока условно называем метатеоретическим уровнем знания, введения новой методологической единицы, которая вместе с понятиями теоретического и эмпирического позволила бы составить более полное и правильное представление о структуре исследовательской деятельности в научном познании.

Признание существования в составе научного знания метатеоретического уровня сразу же поднимает целый комплекс проблем, касающихся гносеологической природы этого знания, его структуры, особенностей и тех функций, которые оно выполняет в ходе теоретического освоения действительности, и ряд других проблем.

Встает вопрос о тех основаниях, на которых можно проводить демаркационную линию между теоретическим уровнем исследования и его метатеоретическим основанием. Для решения этого вопроса прежде всего следует наложить некоторые ограничения на использование понятий «теоретическое мышление» и «теоретический уровень исследования». В широком смысле слова теоретическое мышление отождествляется с научным мышлением и противопоставляется в этом отношении обыденному мышлению. Ясно, что при таком понимании теоретического мышления то, что мы имеем в виду под метатеоретическим уровнем систематизации знания, относится к теоретическому мышлению. В более узком смысле слова под теоретическим мышлением понимают мышление, направленное «на совершенствование и развитие концептуальных средств науки», на построение «теоретического мира» в противоположность эмпирическому мышлению, которое направлено «на установление связей концептуального аппарата науки с реальностью, выявляемой в эксперименте и наблюдении». Но и три таком понимании теоретического мышления метатеоретическая деятельность не выходит за его рамки.